Алексей Быков - Тень [СИ]

– Что ты сказал? Жив?

Торопыжка всмотрелся в напряженно-просящее заплаканное лицо. Нашел молящие глаза. Кивнул.

– Да жив, жив.

На взрыв эмоций сил уже не осталось. Тэра выдохнула и прижалась к груди друга. По щекам катились слезы радости, а он продолжал, под всхлипывания поглаживая черную гриву:

– В коме он. Мальчики перетащили в медицинский модуль. Две недели пролежит, везунчик. Бульдог рвет и мечет.

– Чёрт с ним.

– Как сказать. Он же пожадничал и модуль один, так что шнобель свой подправит не скоро.

– Чтоб он сломался. Так пусть… ходит, плешивый урод… Ему… Ему пойдет. – она снова прижималась к груди друга. Он гладил черные кудри. Она всхлипывала, – завтра… заставлю прописать увольнительную в… в системе.

– Уже.

Тэра отстранилась:

– Так быстро? – попыталась вытереть рукавом распухшее лицо.

– Сказал, деваться тебе отсюда некуда. Сама приползешь на коленях.

Заплаканные изумруды сверкнули яростью:

– Ни за что.

– Он что-то там про кредит плел.

Но Тэра уже не слушала. Она, не отрываясь, смотрела на сиреневую ткань пижонского пиджака. Торопыжка не выдержал:

– Что?

Девушка осторожно провела по дорогущей ткани.

– Эй, ты чего подруга?

– Прости, Торопуньчик.

Программист покосился на измазанные остатками масла лацканы, скривился:

– Чем только не пожертвуешь для хорошего человека. – встал и подхватил пискнувшую девушку на руки. – Давай-ка в душ. – Пять шагов в начало комнаты, тычок кнопке и прозрачная дверь душевой кабинки скользнула в сторону. – Вперед.

Он отвернулся. Под звук скользящей молнии продолжил:

– Куда ты теперь?

– Не знаю. – За спиной стукнули об пол ботинки. Комбинезон прошелестел вниз и метнулся к ногам программиста.

– А что за кредит?

– Образовательный. – Под стук двери полилась вода.

Торопыжка возмущенно обернулся. Залюбовался точеной фигуркой, подчеркнутой стекающей пеной.

– Эй-эй.

– Образовательный. Это ж грабеж.

Палец в пене показал: отвернись – и мужчина кивнул. Не двинулся.

– Давай-давай, отворачивайся.

– Дорогуша, я тебя умоляю. – он отвернулся. Неторопливо побрел к креслу напротив. – И сколько еще?

– Три, тьфу, – пена лезла в рот, – три года.

– Ну-ну. – Торопыжка устроился в кресле и, закинув ногу на ногу, наслаждался видом смывающей пену девушки. Она не видела, но знала ли? Наверняка. И знала, что Торопыжка получает только эстетическое удовольствие любопытствующего натуралиста созерцающего новую разновидность дикого рододендрона, если вид её или любой другой девушки, или как выразился бы сам Торопыжка странно сконфигурированного человека, можно было бы так назвать. Его тонкие пальцы скользнули по подбородку.

– И сколько взнос.

– Половина.

– Зарплаты?

Она кивнула, не сомневаясь, что он видит.

– С ума сошла. Ты вообще на что живешь?

– Какая разница.

– Разница? Ты чего подруга?

– Я же только выпустилась. Бакалавр-инженер… тьфу… по направлению биоэлектроники. Биоэлектроники, понимаешь? Кому я нужна без опыта, – она осторожно отжала волосы и из стены выехало полотенце.

– А почему сюда?

Девушка завернулась в махровое полотенце и в клубах пара шагнула наружу.

– Так почему? – рука требовательно сорвалась с тщательно выбритого подбородка.

– Сам-то как думаешь?… Эмм. Ну-ка давай, отвернись.

Торопыжка сделал вид, что прикрыл глаза ладонью. Принюхиваясь к запаху алоэ, ждал ответа, но маленькая каюта смущенно ответила тишиной.

– Итак, почему?

Тэра тоже смолчала. Под тихий шелест опомнившейся вентиляции прошлепали босые ноги. Скрипнул шкаф, звякнуло расколотое зеркало, и полотенце прошуршало к ногам. Торопыжка видел, как девушка раскрыла шкаф, быстро натянула темно-синие шорты, топик и резво развернулась. Как только кудри опали на плечи, выдала:

– Давай уже, убирай свою руку, – и грустно улыбнулась, – ты хорошо блефуешь, но не в этой игре.

– Ммм?

– Выставить тебя что ли…

– Так почему?

Тэра вздохнула, подумала, – как всё это некстати. Зачем ему? – Решила не терзаться догадками и сдалась:

– Это было лучшее предложение. Доволен?… Многие с курса до сих пор без работы.

– Мда, дорогая, и когда же следующий взнос?

– Угадай.

– Месяца через три? – предположил Торопыжка, следя, как она опускается на диван. Кудри дернулись, и он попробовал еще раз:

– Два?

– Мне-а. – плечи поникли.

– Что, никаких запасов? В следующем?

– Через две недели.

Торопыжка замер. Логические выкладки и связи под его аккуратной белой прической вопили, что это безумие, но он просто смотрел. Ждал объяснений. Тэра грустно потерла лицо руками, вздохнула, а ответа все не было.

– Я никогда не пойму женщин.

– Что?

– Ты не могла подождать до зарплаты?

– Ради чего?

– Ну, хотя бы, чтоб после пафосного шнобелевёрта иметь несколько степеней свободы.

– Чего?… Торопунчик, миленький, второй час ночи. Глаза слипаются. Пожалуйста, выражайся яснее. – она встала и повела рукой вдоль тела, – ты же с девушкой все-таки говоришь. – Два шага и Тэра устроилась за терминалом. Пальцы привычно пробежались по виртуальной клавиатуре, ввели пароль, и уставший голос потребовал:

– Биржа. Вакансии.

Компьютер недоверчиво просканировал опухшее красное лицо и подчинился.

– Нет, подруга, из этой дыры так просто не выбраться. Куда теперь? Обратно в гетто?

Кудри резко качнулись в сторону.

– Нет?… У тебя на дорогу-то хватит?

Девушка молчала, листая списки.

– Э-эй?

– Да я лучше на синтетическом хлебе и воде сидеть буду, чем вернусь в гетто… или к этому… гаду… – снова погрузилась в компьютер, а Торопыжка стукнул по модному дракончику-клипсе на воротнике, перед глазами вспыхнул полупрозрачный экран и программист ушел в свой аккаунт.

Время шло, а вакансий так и не находилось. Спрос на выпускников без реального опыта всегда мал. Торопыжка погасил голограмму своего поисковика и встал.

– Пока, подруга.

– До завтра.

– Я что-нибудь поищу.

Он ушел, а она прикрыла руками лицо и тихо заплакала над опустевшим экраном.

Он всегда предложит мороженку

Утро началось скверно. Даже, очень скверно. Тэра пыталась набить тощую сумку, когда в дверь начали дубасить. С той стороны ревело в подправленный кулаком нос Бульдогово:

– Откдывай, двадь куддастая!

Из черной сумки удивленно смотрел старенький потрепанный плюшевый медвежонок, чистый комбинезон, бельё.

– Два даза повтодять де буду!

Тэра подумала и тихо потребовала:

– Дверь.

Полотно разошлось дырой, в которой подбоченился бывший босс. Расквашенный шнобель опух. Набит ватой. А сам улыбается в меру сил как натертый до блеска пинтик. Пыжится.